Дональд Трамп давно заработал репутацию непредсказуемого и импульсивного лидера, чьи действия порой сложно предугадать даже самым опытным аналитикам. Его фигура ассоциируется с «шальной картой» (wild card), – когда неожиданные решения могут резко изменить ход событий. Однако, оставляя в стороне характерологические нюансы, попробуем разобраться в его возможной политике по отношению к Китаю.
Сочетание экономического и политического давления
Антикитайский курс Трампа, вероятно, будет построен на сочетании двух стратегий: экономического и политического давления, с акцентом на первом. В американском обществе растет запрос на конфронтацию с Пекином, причем главные обвинения связаны с экономическими проблемами. Китай демонизируют как силу, подрывающую американскую экономику, уничтожающую рабочие места и манипулирующую валютным курсом. Эти аргументы становятся базой для формирования агрессивной риторики в отношении Пекина как внутри администрации, так и в политическом сообществе вокруг Трампа.
Особенно показательно, что борьба за жесткость по отношению к Китаю стала своеобразным соревнованием среди интеллектуальных и политических союзников Трампа. Так, экономист Тодд Бухгольц предложил обвинить Пекин в занижении курса юаня и потребовать списания $90 млрд долга, хранящегося в казначейских облигациях США. Впрочем, такая идея, помимо юридических препятствий (14-я поправка США запрещает сомневаться в правомерности госдолга), игнорирует очевидные вопросы: почему Китай должен признавать валютные манипуляции или соглашаться с подобными «репарациями»?
Эти предложения скорее отражают настроение внутри лагеря Трампа, чем реальный план. Однако они указывают на высокий уровень недовольства успехами китайской экономики и нарастающую обеспокоенность ее глобальным влиянием.
Китай как стратегическая угроза
Большинство лиц, связанных с формирующейся администрацией Трампа, известны своей непримиримой позицией по отношению к Пекину. Например, потенциальный советник по нацбезопасности Майкл Уолтц видит в Китае экзистенциальную угрозу для США. Он заявлял, что КПК уже вступила в «холодную войну» с Америкой, стремясь подорвать либеральный мировой порядок, сформированный после Второй мировой войны. Более того, Уолтц считает Китай даже более опасным, чем СССР, из-за его сочетания экономической и военной мощи. Советский Союз обладал лишь последней.
Схожую позицию занимает сенатор Марко Рубио, которого рассматривают как претендента на пост госсекретаря. Он уже давно находится под персональными санкциями Китая, а его высказывания подчеркивают экономическую природу конфликта с Пекином. По его мнению, Китай угрожает США через экономическое давление и влияние на американское общество.
Эта антикитайская линия прослеживается и в действиях самого Трампа. Еще во время своего первого срока его администрация приняла ряд ключевых документов, таких как «Стратегия национальной обороны» и «Контуры стратегии США для Индо-Тихоокеанского региона». В них Китай прямо назывался стратегическим конкурентом, а США призывались к борьбе с «хищнической экономикой» Пекина и дискредитации инициативы «Пояс и путь».
Лидерство Трампа и его подход к команде
Подбор кадров в антикитайском ключе может быть как тактическим маневром, так и отражением собственных убеждений Трампа. Возможно, он намерен использовать «жестких переговорщиков» в качестве фона, на котором его собственная позиция будет выглядеть более умеренной. А возможно, Трампу просто нравится, когда его команда разделяет его взгляды, избегая лишних споров.
В любом случае, действия Трампа сложно просчитать. Его первый срок продемонстрировал склонность к спонтанным, порой импульсивным решениям как в геополитике, так и в экономике. Вряд ли за это время что-то в его подходах кардинально изменилось.
Политика Трампа в отношении Китая, вероятно, будет агрессивной, с упором на экономическое противостояние. Его курс формируется под влиянием общественного запроса помноженного на жесткость убеждений его ближайшего окружения.
Свежие комментарии